- Ил-18 - особая страница моей жизни. Я летал на нем всякий раз, когда открывалась новая воздушная трасса. В сентябре 1958 года, когда я был назначен заместителем главного конструктора самолета Ил-18, Ильюшин привез меня во Внуково на заседание комиссии по эксплуатационным испытаниям и представил меня. В этой должности я был до 1964 года. Если бы не было этих сотен полетов с выдающимися и рядовыми гражданскими пилотами, не расследовал бы многие, в том числе тяжелые летные происшествия, из меня генеральный конструктор, конечно, не получился.

На Ил-62 я летал в США, где мы подписали меморандум о возможности его использования на линиях между СССР и США, открывал полеты в США и в Канаду.

Хочу сказать еще об одной стороне моей деятельности, которой ни один генеральный конструктор раньше не занимался. Я был ответственным за материальную часть самолетов, когда приходилось перевозить членов правительства. Я входил в состав экипажа, как ответственный за материальную часть самолета. Я возил Анастаса Ивановича Микояна в Мексику на Ил-18 - это вообще был выдающийся перелет. Доводилось летать с Фиделем Кастро, с членом политбюро Фролом Романовичем Козловым , готовил все самолеты Брежневу, а до этого - Хрущеву, когда он летал на Ил-18.

Если говорить о биографии Новожилова, то я считаю, что все упускают одну важную сторону его деятельности - это общественно-политическая работа... Времени у него всегда было мало, потому что оно в основном тратилось на проектирование новых самолетов, но тем не менее удавалорсь выкраивать время для государственно-партийной работы, хотя ему поступали разные предложения, в том числе и возглавить кафедру в МАИ.

- Я в своей жизни - говорит Новожилов - прошел путь от группарторга до члена Центрального комитета КПСС, хотя теперь это не модно. Будучи просто конструктором, я стал группарторгом, потом секретарем парткома, затем членом райкома, потом пленума горкома и вот дважды избирался в члены ЦК КПСС. При этом никогда не занимал место "свадебного генерала", всегда во всех этих органах работал активно. Собственно, факт избрания членом ЦК говорит о том, что из всех генеральных только один-единственный генеральный представлял нашу авиационную промышленность в высшем партийном органе. Еще до меня членом ЦК КПСС был Петр Дмитриевич Грушин, а я собственно, сменил его. Кроме того, я три созыва избирался депутатом Моссовета, три созыва - Верховного Совета СССР - народный депутат, член Государственного Комитета обороны и госбезопасности последнего Верховного Совета СССР. Эта работа проходила уже в условиях перестройки, занимала немало времени, но была очень полезной. Вместе с другими генеральными и главными конструкторами, которые работали в этом комитете, нам удалось, хоть и в малой степени, на что-то повлиять. Присутствие на пленумах ЦК КПСС давало возможность более четко ориентироваться, определить курс, которым надо было вести в этот период организацию, за которую я отвечал - за авиационный комплекс им. Ильюшина.

- Генрих Васильевич, какие у вас были взаимоотношения с генеральными конструкторами?

- С генеральным конструктором Александром Александровичем Микулиным я познакомился на теннисном корте в Гаграх. Последний раз я играл с ним в 1954 году, тоже в Гаграх. Там же произошло мое знакомство с А. С.Яковлевым. Микулин обычно приходил на площадку в спортивном наряде, а Яковлев появился у нас в генеральской форме, в белом. Эти встречи была очень интересными.

Ильюшин не любил ездить на международные выставки в Париж, и мне, когда я стал его первым заместителем, приходилось там бывать. Как правило, Яковлев ходил вместе с Артемом Ивановичем Микояном. Между прочим, как-то, кажется это было во время прогулки по Елисейским полям, Александр Сергеевич неожиданно меня спросил: «А вы не помните, где мы с вами познакомились?»

«Александр Сергеевич, я-то помню, где мы с вами познакомились - на теннисном корте в Гаграх». «Правильно».

Я был потрясен его памятью - со дня нашей первой встречи, а для него это было событие, наверное, малозначащее, - прошло более 20 лет.

Интересная встреча состоялась с Архипом Михайловичем Люлька, с которым у меня были самые теплые, добрые отношения. С ним мы познакомились в Крыму, в санатории. Кто такой Люлька я знал, потому что на Ил-54 стояли его двигатели. Мы оказались в одной компании.

Были очень хорошие отношения с Олегом Константиновичем Антоновым и с Андреем Николаевичем Туполевым.

Один раз в 1965 году, в силу обстоятельств, мне пришлось возглавлять в качестве технического старосты группу - фактически нашу советскую делегацию во Франции. Это был ответный визит на посещение французской делегации России. После выставки в Ле Бурже мы поехали по авиационным заводам. В состав делегации входили А.Н. Туполев, А.И.Микоян, А.С.Яковлев, О.К.Антонов, Н.Д.Кузнецов, Г.П.Свищев, Ю.А.Гагарин. Возглавлял делегацию П.В.Дементьев, но он присоединился к нам уже в Тулузе на заводе «Сюд-Авиасьон» (тогда еще не было "Эрбас Индастри").

С Гагариным у меня были очень хорошие отношения. Я ему говорил: «Пройдет много лет и я буду хвалиться, что был начальником над первым космонавтом».

Эта поездка была чрезвычайно трудной: очень много большой и серьезной работы. Но именно тогда я познакомился со многими генеральными конструкторами. Если говорить об отношениях между генеральными конструкторами - это уже следующий вопрос - они были разными. Достаточно сложными были отношения между Туполевым и Ильюшиным. Однозначно на этот вопрос ответить непросто. Всегда между ними существовало негласное соревнование.

Сейчас пишут, что у нас не было конкуренции, что у нас все было без конкурса. Это - абсолютная липа! Ту-154 появился в результате того, что мы проиграли конкурс сначала самолетом Ил-72, потом Ил-74. В стране были не только конкурсы плакатов, но и конкурсы самолетов.

Когда Туполева сравнивают с Ильюшиным, забывают, что это разные люди, с разными подходами к созданию самолетов. Главное, когда Туполев получал задание, мог, извините вытряхнуть все наизнанку, выбивая хорошее материально-техническое обеспечение.

Туполев во всем был новатором, он поднимал планку авиации. Пожалуй, Туполев - это уровень мод. Но где и на что купить? А Ильюшин думал о том, как всех одеть, как вооружить армию, оснастить гражданскую авиацию. Ильюшин заполнял трассы... Кроме того, на заводах считали, что Илы - проще, технологичнее. Но я должен сказать, что Андрей Николаевич и Сергей Владимирович отошли от того, что было когда-то между ними и стали если не друзьями, то по крайней мере хорошими товарищами.

Андрей Николаевич мне звонил не один раз. Очень интересным был последний разговор. На Ил-76 мы хотели применить негорючую гидравлическую жидкость НГЖ-4. Раздается звонок, звонит Туполев: "Генрих, это Андрей Николаевич. Говорят, что вы на своем новом самолете применили негорючую гидравлическую жидкость НГЖ-4?»

«Да нет, Андрей Николаевич. Мы собирались это сделать, но потом оказалось, что все это не так просто: надо менять уплотнения и мы не уверены, что все это имеет смысл...»

Звонит Яковлев. Он мне начал задавать вопросы про истребители, а я в них был не очень осведомлен. Я начал плавать и говорю ему: «Александр Сергеевич, это не по моей кафедре». А он мне на полном серьезе говорит: «Генрих Васильевич, я не понимаю вашего ответа. Вы - генеральный конструктор и неважно чем вы занимались сегодня, хотя бы и пассажирскими самолетами. Но вы должны в принципе знать состояние дел по любым типам летательных аппаратов, которые сегодня летают, над которыми работают...»

Если говорить откровенно, когда в следующий раз я пошел к Яковлеву, то достаточно основательно проштудировал все, что связано с истребителями. Должен сказать, что это было достаточно серьезное замечание.

Расскажу о случае, связанном с выдающимся конструктором двигателей Николаем Дмитриевичем Кузнецовым. Запускали в серию Ил-62, который вобрал в себя массу новшеств - от аэродинамики крыла с характерным наплывом на передней кромке в виде "клюва", значительно улучшавшим характеристики продольного момента двухконтурных "кузнецовских" двигателей. И вот на летных испытаниях в Жуковском на больших углах атаки, в том числе и при взлете, они стали "помнить".

Выявленный помпаж - дефект серьезный. Николай Дмитриевич говорит: "Вы швыряете в мой двигатель кирпичи, поэтому он работать не может". Я ему ответил соответственно, хотя и был в то время замом генерального, а он уже генеральным и академиком. В общем, поругались в дым. "Вы как со мной разговариваете?! - возмутился он. - Поехали к министру Дементьеву!»

Сели в машину. А в приемной министра спор из бурного перешел в спокойное обсуждение. Подумали, посмотрели друг на друга и... к министру не пошли, а ударили по рукам. Потом провели соответствующие испытания в ЦАГИ: в результате мы доработали "клюв", а Кузнецов увеличил газодинамическую устойчивость своего двигателя. В конечном счете, у нас сложились самые добрые отношения.

Мне приходилось общаться не только с генеральными конструкторами, но и разговаривать с Хрущевым. Не раз я беседовал с Брежневым. Если говорить откровенно, у меня были очень хорошие отношения с Горбачевым. Приходилось летать с Ельциным в Соединенные Штаты, в Китай, в Узбекистан к Каримову, с которым у меня то же сложились очень хорошие отношения...

Будучи доверенным лицом Владимира Владимировича Путина был зачинателем его избирательной кампании. Являюсь членом городского совета движения "Отечество". Кстати, был доверенным лицом и у Лужкова.

Много лет мы знакомы с Генрихом Васильевичем и я всегда поражался его работоспособности и в то же время его отличной спортивной форме. Поэтому, естественно, следующий вопрос: какое у него отношение к спорту?

- Всю жизнь занимался спортом. У меня две спортивные специальности: теннис и лыжи. В 1944 году в институте начал играть в теннис: видимо, чувствовал, что стану начальником, словно предвидя это, стал фанатиком тенниса. Имею первый разряд.

Но надо сказать, что теннис мне по служебной линии вредил: Ильюшину теннис не нравился. Он говорил - это несерьезный человек, ходит с какой-то ракеткой. Сам Ильюшин был охотником, рыболовом.

А теннис и лыжи я не бросаю и по сей день. И вообще к любому виду спорта отношусь с уважением.