ЗА и ЗРВ включали зенитно-ракетную бригаду (3 дивизиона С-75 "Двина", 3 дивизиона С-125 "Печора", 2 технических дивизиона), 2 полка и 4 отдельных дивизиона ЗА. РТВ состояли из полка и 2 отдельных радиотехнических батальонов.

В апреле 1978 г. консультантами в ВВС и ПВО Афганистана работали: п-к Орлов О.Г. - при начальнике Главного штаба ВВС и ПВО, п-к Аревшетян А.Г. -при командире 355-го АПИБ, п-к Орлов Н.Д.- при командире 322-го ИАП, п-к Бердичевский Н.Г.- при командире 335-го САП, п-к Мишустин Е.И. - при командире 373-го ТАП, м-р Пехотин В.А. - при командире 393-го УАП, подп-к Стадниченко В.Д.- при начальнике учебного отдела ЛТШ, п-к Постельников А.И. - при командире 99-й ЗР бригады. Кроме того, в ГШ ВВС и ПВО ДРА в этот период работали: Егоров А.А., Кузнецов Е.Н., Копачев, Козин Н.П., Саврасенко О.С., Разуваев Ю.В., Анохин В.П., Нестеренко И.И., Уваров А.И. и др. Они имели прямые указания Главного военного консультанта ген.-л-нта Л.Н.Горелова не вмешиваться во внутриполитические процессы и воздерживаться от публичных оценок происходивших в Афганистане событий.

На глазах у этих людей развернулись революционные события 1978 г., в которых афганская авиация сыграла заметную роль. Позднее О.Г.Орлов вспоминал: "Реально боевые действия ВВС начались 27 апреля в 13 часов 30 минут и непрерывно продолжались до 10 утра следующего дня. Боевая работа в поддержку революции проводилась во всех авиационных гарнизонах. Сначала работали только самолеты и вертолеты транспортного полка из Кабула, обеспечивая необходимую связь и перевозки. Затем подключились полк истребителей и полк истребителей-бомбардировщиков из баграмского авиагарнизона, на летчиков которых и легла основная нагрузка. В боевых действиях участвовало 65-70% летного состава, причем нагрузка на одного пилота была очень неравномерной - от 1 до 14 вылетов. В полку МиГ-21 одиннадцать летчиков выполнили 50 боевых вылетов. Больше всех работал инспектор отдела боевой подготовки ВВС майор Мир Гаусуддин, 14 раз вылетавший на боевые задания. В полку Су-7Б двенадцать летчиков выполнили 45 боевых вылетов. Несмотря на длительный перерыв в тренировках, 7 летчиков (4 - на МиГ-21 и 3 - на Су-7Б) провели 21 вылет ночью. Общий налет составил 53 часа, из них 11 - ночью. Было израсходовано 48 бомб ОФАБ-250, более 3000 НУРСов С-5 и более 3000 снарядов авиапушек.

Основные цели находились в центре Кабула, где располагался президентский дворец, другие административные здания, и за городом, где находился штаб Центрального армейского корпуса (ЦАК). При ударах по объектам в городе летчики пользовались только пушками и НУРСами, чтобы избежать разрушений жилых домов. При атаках штаба ЦАК эти ограничения отсутствовали, что дало возможность массированно использовать авиацию и применять бомбы.

Потери составили 2 самолета: МиГ-21УТ был поврежден зенитным огнем, после чего летчик катапультировался; Су-7Б, пилот которого на взлете почувствовал себя плохо из-за переутомления, стал терять сознание и вынужден был катапультироваться. Кроме того, от стрельбы из различного вида оружия получили повреждения в воздухе 3 МиГ-21, 4 Су-7Б, по одному Ми-8, Ил-14 и Ан-26, в котором после посадки насчитали 16 пробоин".

С приходом к власти Народно-демократической партии Афганистана О.Г.Орлов, А.Г.Аревшетян и А.А.Егоров получили генеральские звания. По одной из версий, это решение было согласовано в личной беседе Тараки и Брежнева. Может быть, это и не так, но позднее Орлов любил повторять: "Мы - генералы Тараки".

После Саурской (Апрельской) революции согласно подписанному в мае 1978 г. соглашению советские консультанты в афганской армии стали называться советниками. По Договору, заключенному в декабре 1978 г., существенно расширились их количество и сфера деятельности. Теперь они стали прикомандировываться и к низовым структурам, в ВВС - вплоть до эскадрильи. В январе 1979 г. в Афганистане работало 409 специалистов и советников, в июле их число уже перевалило за 1000, и это было только начало.

Советники попадали в Афганистан в результате многоступенчатого индивидуального отбора, но у каждого был свой персональный путь и мотивы. Одни искренне руководствовались благородной идеей интернациональной помощи и ехали добровольно, других нужда заставляла, третьи соглашались под прессом командования и партийных органов, четвертые оказывались обманутыми. Когда ручеек добровольцев начал иссякать, стали предлагать подготовиться к поездке в третью страну, например, в Алжир. "Кандидаты в Алжир" делали все, чтобы пройти отборочные комиссии, давали согласие на поездку в страну с трудными климатическими условиями и... попадали в Афганистан. Такая "алжирская" группа сменяла и нас.

Яркая индивидуальность каждого советника, а также кратковременность взаимного общения затрудняли создание и сплочение коллективов, вносили дополнительные трудности в работу. Несмотря на разрастание военного конфликта и все большую роль в нем афганской авиации, существовал официальный запрет на участие советников и специалистов в боевых действиях. Это было еще одним примером двойного стандарта или попросту лицемерия.

Советники не могли оставаться в стороне от дел, которые сами готовили, и летали без разрешения. Ответственность за это ложилась на них, особенно когда исход оказывался печальным. В Афганистане не существовало секретов и тайн, такие случаи становились известными руководству, за них журили, на летчиков шумели, но оргвыводов не делали. Так шел процесс втягивания в войну. Этому искренне препятствовал генерал Орлов. Он всеми силами противился эскалации военного участия в афганской войне, высказывался против ввода советских войск в ДРА, настаивал на повышении боевых возможностей афганских ВВС, доказывал, что их боеспособность позволяет решать стоящие задачи. Сразу после ввода ограниченного контингента генерал О.Г.Орлов был откомандирован в СССР, а его преемником стал генерал А.М.Шапошников.

Когда мы прибыли в Афганистан и увидели на аэродромах взлетающие МиГ-17 и Ил-28, то как будто вернулись с помощью машины времени на десятилетия назад. Здесь эти самолеты оказались самыми подходящими для действий и в горах, и в пустынях. Кадры для них готовила местная ЛТШ. До революции летчики Ил-28 и МиГ-17 имели большую выслугу, не рвались в начальники, т.к. на любой должности дослуживались до звания полковника. МиГ-17 в системе ПВО поднимались на перехваты и тренировались в стрельбе, а Ил-28, в основном, летали в простых метеоусловиях не чаще 1 раза в месяц и демонстрировались на парадах как атрибуты воздушной мощи Афганистана. Когда интенсивность использования авиации стала расти, по просьбе афганского руководства прорабатывалась возможность заказать на наших заводах дополнительную партию этих самолетов и направить инструкторов для расширения подготовки летчиков. Но выяснилось, что на предприятиях уже давно нет соответствующей оснастки, а в Союзе на МиГ-17 не летают даже в ДОСААФ, и от этой идеи отказались.

Соглашения с СССР предусматривали постепенную замену МиГ-21ПФМ и ФЛ на МиГ-21бис, а Су-7БМК - на Су-22. Первые "бисы" поступили в 1979 г., а с поставкой Су-22 вышла задержка. Для подготовки летного и инженерно-технического состава в Афганистан в июне 1979 г. прибыла группа советских инструкторов, инженеров и преподавателей. Уже в июле были переучены на МиГ-21 бис и введены в строй 4 афганских пилота, которым большую помощь оказал летчик-инструктор Зиновьев. К сожалению, 10 сентября в 7 ч 20 мин, демонстрируя над аэродромом Баграм возможности нового самолета, он погиб.

Для скорейшего освоения МиГ-21 наши советники, ссылаясь на опыт Черниговского училища, рекомендовали афганской стороне освоить подготовку пилотов на этот истребитель без переходной машины, которой являлся МиГ-17. Афганское командование не соглашалось ни в какую. Однажды мы в составе оперативной командной группы стояли где-то в горах вместе с командующим афганских ВВС Мир Гаусуддином и смотрели на проходящий караван кочевников-пуштунов. Командующий, возвращаясь к начатому ранее обсуждению, сказал: "Ваши дети рождаются под шум телевизора, не умея говорить, уже умеют включать свет и магнитофон, дергают за руль автомобиля. Когда они вырастают, им не страшно оторваться от одной ручки управления и взяться за другую. А наши дети отрываются от хвоста ишака или верблюда, от подола мамы, и Вы хотите посадить их сразу в кабину современного самолета? Не торопите и не торопитесь".

Афганские ВВС всегда испытывали острый дефицит в летном и техническом составе. Политические руководители понимали возможности авиации и ее решающую роль в военных переворотах, поэтому при смене власти старались избавиться в первую очередь от политически неблагонадежных летчиков. Проблема подготовки летных кадров обострялась еще и общим низким уровнем состояния здоровья и грамотности населения. Несмотря на то, что "планка требований" местных медицинских и квалификационных комиссий была предельно снижена, комплектовать учебные группы удавалось с трудом.

Экипажей для боевых вертолетов в афганских ВВС не было вообще. Поэтому 29 марта 1979 г. для переподготовки на Ми-24 в СССР направили группу из 30 человек: 6 пилотов, 6 летчиков-операторов и 18 техников, одновременно изменив профиль подготовки тех, кто уже находился на учебе в Союзе. Вертолеты Ми-24А и Ми-25 стали поступать в ДРА в апреле 1979 г. По плану предполагалось поставить: 1-5 апреля - 5 Ми-25, 5-10 апреля - 6 Ми-24 (5 боевых и 1 учебный), 10-15 апреля - 6 Ми-24 (5 боевых и 1 учебный). Сроки и объемы поставок, в основном, выдерживались. Так, 12 апреля в Кабул доставили 6 Ми-24. Все вертолеты вводились в состав 373-го ТАП.

Вместе с Ми-24 и Ми-25 в Кабул прибыла инструкторская группа из 3 летчиков и 4 инженеров, которые на месте начали переучивание афганских экипажей. В результате принятых мер к концу июня на 14 боевых вертолетов уже имелось 13 экипажей, которые сразу же приступили к практической боевой работе.

"Камнем преткновения" в освоении новой для афганцев техники стали вертолетные двигатели. Запыленность атмосферы (пыльные бури и высокогорные неподготовленные площадки), высокие температуры воздуха приводили к сокращению их ресурса и преждевременному выходу из строя.

Общий комплекс неблагоприятных эксплуатационных факторов привел к тому, что на 11 июля из 9 боевых Ми-24 остались исправными только три. 18 июля потеряли еще один вертолет: из-за помпажа левого двигателя пилот совершил вынужденную посадку в расположении противника. Полет выполнялся в составе смешанной пары совместно с Ми-8, экипаж которого, разогнав душманов огнем НУРС и пулемета, подсел и забрал своих товарищей. Так как эвакуировать или ремонтировать поврежденный вертолет на месте не представлялось возможным, генерал Горелов принял решение уничтожить его. Но "по закону бутерброда" прямые попадания не смогли довести пострадавший Ми-24 до взрыва или воспламенения. Вертолет попал в объективы западных журналистов, и его снимок обошел многие издания Америки и Европы. Тогда одному из советников пришлось приземлиться рядом с ним и поджечь традиционным методом - с помощью спички и тряпки с керосином.

Все эти события привлекли внимание командования в Кабуле и Москве. Генерал Горелов приказал приостановить полеты на Ми-24А до прибытия заводских гарантийных групп из СССР, поставить вопрос о возможности эксплуатации Ми-24А в условиях Афганистана и разработке необходимых рекомендаций. Московская комиссия ВВС, плодотворно

проработав в Кабуле в августе, убедилась в реальных трудностях использования техники. Заключительный акт подписали и советники, и руководитель комиссии. Однако после ее отъезда пришла шифровка из Москвы, в которой указывалось, что единственной причиной возникшей ситуации является "безграмотная эксплуатация техники афганской стороной при халатном попустительстве советников".

В тот период в Главном штабе ВВС и ПВО ДРА находился начальник отдела вертолетной авиации Главного штаба ВВС СА генерал Новицкий. Он хорошо помнил о том, как непросто осваивались винтокрылые машины у нас на родине, и рассказывал, как сам стал вертолетчиком. Новицкий летал на Ил-28. Когда эти самолеты попали под автогенные резаки бездумного разрушения ВВС, ему и другим летчикам предложили перейти на новую технику. "Все дали согласие, тайно надеясь на что-то сверхскоростное, а может быть, и космическое. Но когда группа прибыла в Улан-Удэ и увидела Ми-4, все дружно отказались на них летать. Писали индивидуальные и коллективные рапорты, на занятиях демонстративно не слушали преподавателей, играли в морской бой и даже в карты. Тогда многие летчики вообще не верили в вертолет - не укладывалось в сознании, как он вообще может без крыльев летать. Ни на какие уговоры местных начальников никто не реагировал. Но потом прилетел маршал Скрипко. Он сказал, что освоение этой техники - приказ, и кто его не выполнит, пойдет под суд. В тот же день у нас приняли все зачеты - преподаватель заставлял найти в книге требуемое место и прочитать его вслух, после чего ставил отметку. Все получили допуск к полетам, которые начались на следующий день. К выпуску я налетал всего 3 часа, а у некоторых не было и этого. По выпуску меня посадили на левое кресло командиром экипажа и отправили служить в Ракетные войска стратегического назначения. Здесь я и увлекся вертолетами. Больше всего меня привлекала самостоятельность принятия решения и автономность действий: сам выбирал площадки, сам принимал решение на вылет, оценивая собственные возможности. Так и прижился...".

Комментировать директиву из Москвы Новицкий не стал, но заявил, что он обладает достаточными полномочиями и берет на себя ответственность за дальнейшую эксплуатацию Ми-24 на грунтовых площадках. Генерал Егоров, советник командующего афганских ВВС, заверил, что для уменьшения количества пыли на взлете и посадке площадки будут заливаться (пропитываться) отработанным маслом и на каждой из них будет поливочная машина с полными баками воды. Кроме того, ставился вопрос о восстановительном ремонте Ми-24 собственными силами.

Вопросы эти были очень важны, потому что советники и авиационные начальники Афганистана работали над реализацией идеи создания армейской авиации. Корпусам и отдельным дивизиям сухопутных войск планировалось придавать отдельные вертолетные отряды (ОБО). Были сформированы ОБО 17-й ПД (Герат), 1-го АК (Джелалабад), 2-го АК (Кандагар), 18-й ПД (Мазари-Шариф). Однако позже от децентрализованного использования вертолетов отказались, т.к. армейские командиры не видели разницы между автомобилем и Ми-8, бронетранспортером и Ми-24, не понимали, почему летчиков надо кормить лучше танкистов и давать им отдыхать больше пехоты. Понятия ресурса, регламентных работ, безопасности полетов перестали существовать. Поэтому все вертолеты афганских ВВС решили собрать для постоянного базирования в Кабуле и сформировали Отдельный вертолетный полк (377-й ОВП).

Афганская пехота и шага не делала без вертолетного прикрытия, и если со стороны противника раздавался хотя бы один выстрел, не было никаких сил заставить солдат подняться, кроме шума двигателей подлетающих вертолетов. Ми-24 производили сильное психологическое воздействие на моджахедов, неискушенных в вопросах эксплуатации и боевого применения техники. Был случай, когда подразделение сухопутных войск оказалось прижато к камням огнем душманов, занимавших более выгодную позицию. Пехоте не хватало одного рывка, чтобы сблизиться с противником и сбросить его с высоты. В распоряжении командующего имелись только Ми-24, которые даже теоретически не могли взлететь, поскольку воздух раскалился до предела - температура в тени перевалила за +50', к тому же аэродром взлета находился на высоте около 2000 м. На предложение-мольбу "Так придумайте хоть что-нибудь!" летчики сделали все, что было в их силах. Из "двадцатьчетверок" выгрузили все, без чего можно взлететь, в том числе и все боеприпасы, залили минимум топлива, и буквально в тапочках и майках летчики подняли пустые машины в воздух. Грозный вид летящих хищников заставил спрятаться душманов, что дало возможность пехоте завершить свое дело. Кто-то назвал этот вылет "психической авиационной атакой".

В те жаркие летние месяцы в Афганистане вертолетчики впервые применили ПТУРы. Дело в том, что некоторые подразделения афганской армии переходили к душманам со всем своим легким и тяжелым оружием. Таким образом у них оказались даже танки Т-34 и Т-54, которые использовались в качестве ДОТов. Укрытые горными карнизами, они представляли собой труднопоражаемые цели и стали настоящей "головной болью" афганского командования. Вот тогда и решили использовать возможности Ми-25. Задание выполнили советские летчики-инструкторы, одним из которых был к-н Широбоков, уничтоживший 10 августа в районе населенного пункта Зурмат танк, 2 БТР и автомашину. Все экипажи представили к награждению орденами Красной Звезды. Однако вместо орденов летчики получили медали "За боевые заслуги". Это были первые боевые награды авиаторов в Афганистане.

Вертолеты Ми-8 начали эксплуатироваться ВВС ДРА несколько раньше. Вот докладная записка о наличии Ми-8 на 21.03.79 г.: "Прибыло из СССР - 10, 2 - разбились (1 - в Бадахшане, 1 - в Камдеже), отправлены в ремонт в СССР -4, получены в аренду на время ремонта -4, таким образом были в наличии - 8. В последние дни безвозмездно передано еще 8, итого стало 16 вертолетов Ми-8, из них неисправен 1. Ожидается дополнительная поставка 4 Ми-8 на замену арендованных".

Благодаря своей универсальности Ми-8 использовались гораздо больше, чем Ми-24. Была даже попытка посылать на боевые задания одиночные "восьмерки", но после первых потерь от этого "экономичного" варианта отказались. Из-за дефицита Ми-8 стали использовать смешанные пары Ми-8, Ми-24 (Ми-25), что в советской авиации не разрешалось.

16 сентября генерал Горелов разрешил летному составу советских военных советников выполнять полеты на сопровождение и прикрытие сухопутных войск. Разрешение было передано по телефону советнику Главного штаба ВВС и ПВО ДРА, его оформили документально как телефонограмму, которую подписали генерал Орлов и его заместитель по тылу п-к Анохин. Это сняло ограничения, а возможностей для боевой работы было много. Афганских экипажей не хватало, особенно в период месяца ромодана, специфического восточного поста, когда пить и есть можно только ночью, что негативно отражалось на физическом состоянии летчиков.

Но и эти меры не могли покрыть дефицит техники и кадров вертолетной авиации ДРА. Откликаясь на многочисленные запросы руководства Афганистана, правительство СССР направило в ДРА отдельную эскадрилью из 12 вертолетов Ми-8, укомплектованную летным и инженерно-техническим составом (командир - подп-к Белов, начальник штаба - к-н Эрфан). Для ее переброски потребовалось 24 рейса Ан-12 и 4 - Ил-76. Эта часть прибыла 21 августа, разместилась на аэродроме Баграм и была подчинена советникам. Работала эскадрилья с большим напряжением - афганский генералитет доверял ей гораздо больше, чем своим пилотам.

Афганское госруководство по-своему оценило деятельность "группы Белова" и пыталось занять ее еще и перевозкой народнохозяйственных грузов. Вскоре эскадрилья стала инструментом в политической и экономической игре большого масштаба. Дело в том, что военная помощь ДРА оказывалась практически безвозмездно на основании уже упоминавшегося декабрьского договора 1978 г. Однако существовал еще ряд экономических соглашений, подписанных до апреля 1978 г., правопреемником которых стал послереволюционный Афганистан. По ним за поставки газа СССР задолжал своему южному соседу, по разным оценкам, 270 - 500 млн. USD, но правительство ДРА не согласилось на погашение этой задолженности за счет военных поставок. Не нашло у него понимания и советское предложение купить Ми-8 по линии "Авиаэкспорта", которое предполагало реальный расчет за поставляемые машины и запчасти к ним. Тогда в СССР решили вернуть эскадрилью на родину, и стали готовить ее вывод, что заставило наконец-то "раскошелиться" афганцев.

С активизацией организованных действий душманов возросло значение авиаперевозок. В лишенном железных дорог Афганистане основным транспортным средством являлись автомобили, причем из 68000 машин более 80% находились в частном владении. Перерезая дороги, душманы реквизировали грузы, уничтожали непокорных, их транспорт, и запуганные водители отказывались выполнять госзаказы на перевозки. В этой ситуации для обеспечения афганской армии, а также решения первоочередных хозяйственных задач в распоряжение аппарата советников прибыл отряд ВТА из 10 самолетов Ан-12. Его возглавляли опытные летчики Маматов, Ишгиуратов и другие. Базировался отряд на аэродроме Баграм.

Советская ВТА и "Аэрофлот" в тот период активно работали по доставке грузов с территории СССР. Например, 18 марта 1979 г. проследовали АН-12 (СССР-12330) в Кабул, Ан-12 в Баграм, Ан-12 (СССР-12121) в Шинданд. 19 марта из Ташкента в Баграм прибыли Ту-154 и Ту-134. 20 марта в Баграме приземлились 3 Ил-76 и 5 Ан-22 (в том числе СССР-09412 и СССР-09411). 21 марта были приняты из Челябинска 3 Ил-76 и 2 Ан-22, из Ташкента - 4 Ан-12, из Карши - 19 Ан-12, из Кокайды - 4 Ми-8. 26 марта в Джелалабаде приземлились 2 Ил-18. Кроме того, грузовые и пассажирские перевозки выполняли две афганские авиакомпании: "Бахтар" (внутренние линии) и "Ариана" (внешние).

Развитие событий в Афганистане показало, что хорошее вооружение является условием необходимым, но не достаточным для создания боеспособной армии. В войсках то и дело вспыхивали мятежи, нередки были случаи предательства и перехода на сторону противника. Вот только несколько докладов.

"В н.п. Шинкай 07.07.79 г. отряд 43-го горнопехотного полка (ГПП) перебил всех офицеров и в количестве 680 человек с техникой (БМП, 4 миномета, 2 горные пушки, 3 зенитные установки, 3 ДШК) на 10 автомобилях уходит в Пакистан."

"В районе н.п. Чамкони 25.07.79 г. две пограничные роты вместе с техникой сдались мятежникам. Получив подкрепление, мятежники организовали новое наступление. Обстановка в Чамкони критическая."

"В районе н.п. Зурмат, блокированного мятежниками, 26.07.79 было организовано наступление отряда вооруженных сил численностью 440 человек при поддержке танковой роты (10 танков). Две роты с техникой (3 танка) сдались противнику. Наступление сорвалось, остатки войск вернулись, потеряв подбитыми еще 4 танка."

25 августа в дислоцированный в населенном пункте Асмар ГПП вызвали вертолет. Пошел туда один Ми-8. Вскоре по армейской связи передали, что на посадке с ним произошла авария, на место которой необходимо доставить инженера с необходимым для ремонта оборудованием и запчастью, а также попросили прибыть командира дивизии для решения срочных вопросов. Требуемого узла на вертолете вообще не существовало. Чертыхаясь, специалисты взяли детали из тех, что могли выйти из строя при посадке, и улетели на помощь. С ними передали часть денежного содержания офицеров полка. Ми-8 приземлился, и вновь последовал запрос на прилет вертолета. Стали решать, что делать? Послали третий вертолет, но на этот раз экипажу указали на необходимость быть осторожным. Облетев расположение полка, авиаторы обратили внимание на отсутствие государственного флага и встречающих. Сделав еще один круг, вертолет ушел на базу. В это время пришла информация о том, что еще 20 июля ГПП изменил правительству. Экипажи приземлившихся вертолетов попали в плен. Они, видимо, и давали радисту для передачи всякую ерунду, но их намеков никто не понял. Мятежный полк готовился к рейду в сторону Джелалабада, поэтому было принято решение уничтожить захваченные Ми-8. Пара МиГ-21 нанесла удар по вертолетам, но они не взорвались.

В составе пропавших экипажей были летчики, которых готовили к отправке в СССР для переучивания на Ми-24. В предыдущих боях они проявили отвагу и преданность правительству. Один экипаж отличился тем, что взял в плен пять душманов. Пилотам удалось прижать бандитов к земле, и выскочивший из вертолета с автоматом техник заставил их сдаться. Брат Амина наградил одного из летчиков саблей. Всем объявили, что мятежники сначала повесили авиаторов за ноги, а потом расстреляли. Но 9 октября пришло сообщение, что все они живы и пришли в Джелалабад. Они отказались сотрудничать с предателем -командиром полка, и тот, надеясь, что летчики передумают, приказал запереть их в сарае. Воспользовавшись общей сумятицей и тем, что у них были деньги, авиаторы подкупили часовых и бежали. Двое из них хорошо знали местность и предложили идти через территорию Пакистана, где их не будут искать. Перебравшись через перевал, они купили ишаков и на этих универсальных транспортных средствах добрались до Хайберского ущелья, а оттуда - в Джелалабад. Командующий послал за ними Ил-14, организовал торжественную встречу, наградил премией (других наград тогда в государстве не было), предоставил отдых, допустил к боевой работе и последующей командировке в СССР. Их встретили как настоящих героев, увешали венками и гирляндами. Для нас это было непривычно - мы настороженно относились к людям, побывавшим в плену. Много уроков извлекли тогда из этого случая: вертолеты перестали летать поодиночке, задумались над отношением к военнопленным, и... автор стал брать с собой "на всякий случай", кроме личного оружия, еще и всю свою наличность "афгани".

Противник, имея своих людей в правительственных вооруженных силах, был не так прост, как это казалось некоторым верхоглядам. При организации боевых вылетов по вызовам сухопутных войск, спешно удовлетворяя одну заявку за другой, мы неожиданно столкнулись с ситуацией, когда весь немногочисленный вертолетный парк выработал межремонтный ресурс. Обеспечивать дальнейшую боевую работу стало нечем. Изучив ситуацию, мы обратили внимание на большое число вызовов, которые можно было назвать ложными. Это заставило принять меры, не позволяющие обыгрывать нас в дальнейшем, в т.ч. ускорило реализацию идеи об органах боевого управления авиацией в сухопутных войсках. Первыми шагами в этом направлении стало командирование в дивизии и корпуса авиационных представителей и групп боевого управления на период боевых действий. Вызов авиации осуществлялся теперь только через них. Они же как авианаводчики или штурманы наведения обеспечивали управление авиацией на поле боя. Но для реализации этого замысла в полном объеме не хватало ни людей, ни радиостанций.

Афганские летчики набирали боевой опыт в сложных условиях гражданской войны. Понимая, что воюют против своих же сограждан, они далеко не всегда до конца осознавали задачи и цели этой борьбы. Поэтому одни из них уклонялись от выполнения заданий по различным, включая религиозные, мотивам. Другие срывали сроки вылетов, необходимость в которых при этом отпадала. Пользуясь отсутствием контроля за результатами ударов, некоторые летчики докладывали о выполнении задачи, а на самом деле сбрасывали смертоносный груз в безлюдных районах. Нередко бомбометание проводилось с высот, меньших минимально допустимых, и бомбы падали на землю, не взрываясь. Однако в целом ВВС и ПВО были лояльны к новому руководству. Случаев угона авиатехники и прямого перехода авиаторов к мятежникам в 1978-1979 гг. не было. Летчики работали без наград и поощрений, перекрывая все установленные медицинские нормы и выжимая из машин максимум возможного.

Следует отметить, что наиболее активные воздушные бойцы постоянно подвергались угрозам на земле. Для многих из них самым слабым местом была беззащитность семей. Сами летчики всех уровней, включая главное командование, большую часть дней и ночей проводили на службе. У каждого в кабинете стояла кровать, каждый имел личное оружие. Эти летчики просили не афишировать свои боевые достижения. Когда же политработники все-таки попробовали учить других на их боевых примерах и опубликовали материалы в газетах, в отношении передовых экипажей последовали попытки покушении и диверсии. Для того, чтобы хоть как-то обезопасить себя и свою семью, многие авиаторы просили включать советников в состав экипажей или боевых порядков. Это потом давало возможность объяснить, что они действовали "из-под палки" по принуждению "шурави". Такие предложения совпадали и с нашими интересами, т.к. давали возможность усилить контроль за боевыми действиями афганской авиации, особенно при нанесении плановых ударов по базам и выявленным целям. Неординарные военные и политические события следовали в Афганистане одно за другим. В той или иной мере в них принимала участие авиация, а они, в свою очередь, оказывали влияние на положение дел в авиации. Так, Амин после свержения Тараки в сентябре-октябре 1979 г. неожиданно стал пользоваться "Боингом-727" с американским экипажем и обслуживающим персоналом. На нем он совершил вояжи в

Италию, Францию и другие страны. Расширение присутствия американцев на кабульской базе, а также полное отсутствие информации о содержании переговоров и визитов вызывало тревогу. Но Амин объяснял, что дело это временное, что американцы позволили купить этот самолет на ранее замороженные у них средства, что в ближайшее время "Боинг" сдадут в аренду Индии, а Афганистан будет пользоваться советскими Ту-154 и Ил-62. Объяснения были выслушаны, однако подозрения советского руководства в том, что Амин завербован ЦРУ, только укрепились.

Дальнейшие события еще более усилили напряженность между лидерами СССР и ДРА. В первой половине ноября 1979 г. пара Су-7БМК из 355-го АПИБ нанесла бомбовый удар по советской территории. В таджикском селении в районе Хорога осколочно-фугасные бомбы разрушили несколько домов, погибли мирные жители. В оправдание летчики говорили, что заблудились, этот удар - недоразумение. Они, как обычно, летали без карт и ориентировались визуально. Но ни о каком наказании виновных мы не слышали. Амин предпринял несколько безуспешных попыток принести извинения, в том числе написал личное письмо Брежневу, которое генерал Горелов передал министру обороны Устинову. Но ответа не последовало. А может быть, он последовал 27 декабря 1979 года?..