Leonid Mekhanikov 18-Oct-1997 |
WWW.AVIATION.RU | ![]() |
![]() |
---|
[07] <<PREV [08]
[08] NEXT>> [09]
Book.2
чувствовал при этом бедный курсант!).А главное - нам дали двенад- цать месяцев!Двенадцать месяцев - это целый этап в истории авиации! Двенадцать месяцев - так называли обмотки из толстой черной кипер- ной ленты шириной сантиметров 10 и такой длины, что как-раз хватало перечислить все двенадцать месяцев года, пока намотаешь их на ноги поверх комбинезона. Hаматывать положено было так, чтобы защитить от удара голень и лодыжку ноги, обычно - до колена. Главным препят- ствием этой процедуры было время.Ведь при подъеме по тревоге обмот- ки тоже наматывать надо было. А над душой - старшина! Тут уж не до шуток! Приходится привыкать вскакивать по команде "Подъем!" - это было для меня самым тяжелым. Hо летать охота.Пришлось привыкать. Привыкли мы все настолько, что находились шутники, которые при по- ходах на танцы в соседнюю деревеньку наматывали не только свои, но и чужие обмотки, причем не до колена, а до паха.Можно себе предста- вить видик такого рыцаря неба. Когда-то я занимался боксом. Для каждого боксера есть момент, когда его надо побить.Если он после этого не бросит ринг - значит можно учить его дальше. Таким вот моментом у нас явился первый парашютный прыжок, с которого начались наши лагеря. Самолетики на аэродроме аэроклуба были все легкие, маленькие, верткие. И вдруг прилетает на аэродром Дуглас Си-47 - весь из железа с двумя громадными моторами - таких у нас отродясь не было.Сразу же по лагерю пронеслось: прыж- ки!Hемного страшновато стало - как перед уколами. Интересное наблюдение: сколько мне пришлось крутиться в летной сре- де столько наблюдал одно и то же - больше всего летный состав боит- ся парашютных прыжков и уколов. Дико? Hо факт. Были даже и такие наблюдения: оказывается из двух зол самое страш- ное - это все-таки уколы; мне самому, уже будучи боевым летчиком, и имея немалый опыт того и другого все-таки приходилось прыгать с па- рашютом за того парня, который соглашался делать за меня укол, ко- торых я патологически боялся и боюсь до сих пор.Hу а с легкой руки нашей медицины я увлекся парашютным спортом и выполнил 175 парашют- ных прыжков, причем это были не только рядовые прыжки, но и учебное и боевое катапультирование, и прыжки из стратосферы с приводнением в океане, ночные катапультирования, выброски на выживание и много другого интересного, которое я еще расскажу. А укол я последний сделал 40 лет назад. Это был какой-то комбинированный укол в спину.Повидимому сестрица попала в какой-нибудь крупный сосуд, потому что я прямо на месте потерял сознание и очнулся через 20 минут. Кровь тогда брызнула на стену.Больше я в жизни ни одного укола не сделал, как ни выпил ни одной таблетки даже от головной боли. Hу а прыжок - был тот первый прыжок. Сказать по-совести я до сих пор с того прыжка ничего не помню. Помню только как нас нарядили в парашюты, как мы строем бежали к тому самолету, как цепляли карабины на трос, как глядели на зеленые от страха физиономии сидящих напротив (наверное у меня вы- ражение лица тоже было не очень радостным), как страшно долго наби- рал самолет свои заветные 800 метров высоты, как заревел ревун в са- лоне и все кинулись к открытой двери,из которой била тугая струя холодного, пахнущего бензиновой гарью воздуха и далеко внизу сквозь дымку высоты просматривался аэродром, до которого было ох как долго падать, как один из хлопцев первой шеренги не смог добежать до две- ри на выпрямленных ногах - они у него почему-то перед дверью сами складывались и он садился на пол пока его инструктор не выкинул за борт - больше я ничего не помню. Мне рассказывали, что я сам добе- жал до двери, закричал почему-то "Ура!" и сам выпрыгнул - я этого не помню. Очнулся я только после того, как шмякнулся о землю и меня потащил парашют. Hо главное я все-таки прошел - я остался летать. И вижу до сих пор в этом свою нималую заслугу. Были после этого полеты на планерах.