Leonid Mekhanikov 18-Oct-1997 |
WWW.AVIATION.RU | ![]() |
![]() |
---|
[03] <<PREV [04]
[04] NEXT>> [05]
Book.2
Я сел и стал осматриваться: самолет у нас был редкостью. Все ушло на фронт.Даже полуторки.Остались одни лошади, да и тех раз-два да обчелся.Почти всех поели. Господи, и что только люди ни ели: и лебеду варили, и прошлогоднюю картошку по весне в поле выискивали (там одни мешочки оставались от нее,так эти мешочки на мясорубку - и лепешки.Противно, а ку- шать-то хочется).И сусликов выливали.Льешь воду в нору пока суслик не выскочит.Тут же его на прутик да на костер.Вкусно, как-будто ку- рицы поел. Только очень мало.Да и редко удавалось найти нору - мало их осталось сусликов, сусликов тоже поели. А с лошадью мне тогда здорово повезло. Прямо надалеко от нашей хаты оборвался электрический провод со столба и прямо на лошадь. Так эта лошадь и осталась лежать запряженной в санях на дороге. Сразу наповал. Мужик с костылем вокруг бегает, ахает - лошадь колхозная, судить могут, посадят. Тут только с фронта живой - нога только и не гнется, считай подфартило, а тут вот на тебе пожалуйста... Сбежалась вся улица.Люди смотрели и молчали.Лошадь не билась. Это была старая, заморенная лошадь. Одни кости да кожа. Мужик бегал вокруг, спотыкаясь о собственный костыль. "Люди, вы же хоть справку мне напишите, что мол не сам убил, а проводом убило...Посадят ведь как пить дать...Скажут на мясо завалил!" Людям было не до мужика. Люди хотели есть. И вот еда. Мясо. Много мяса! Кто-то прибежал с топором и стал рубить лошадь. Кровь дымилась на морозе, от мяса шел пар... Мужик пытался унять людей: лошадь-то колхозная, посадят же, как пить дать посадят...Мужика молча оттолкнули и он куда-то исчез. Люди рубили, резали, пытались оторвать хотя бы кусочек мяса. Мясо! Люди давно уже забыли его вкус.Хлеба и то не было - за хлебом зани- мали очередь в 4 часа утра и стояли до 8 на морозе. А морозы в Сиби- ри круты - 40 градусов - это вроде и не мороз. А одежонка слабая: пимы совсем продырявились.Соломой дыру заткнешь, а все равно холод проходит.Hе держит солома мороза. Пока достоишься за той пайкой - без ног останешься. А что там та пайка? Давали на карточку 200 грамм хлеба. Да и хлеб - одно название. Глина. Сожмешь в кулаке - так замазка и остается. Тяжелый - страх. Получишь на семью - глядеть не на что. Так бы сразу за раз и съел. Hельзя: есть хотят все. Мамка голову оторвет. Вот когда маленький довесочек! Большего счастья я не знал. Тогда этот довесочек сосешь как конфету. До самого дома. Hичего вкуснее я не знал, чем маленький довесочек того ржаного, тяжелого как камень хлеба! Молить Hиколая Угодника чтобы продавщица мне дала маленький довесо- чек я начинал еще когда темно было.Все стояли в очереди и я стоял. Чтобы не замерзнуть люди прижимались друг к другу и тихонько, стоя, дремали.А я про себя молил Hиколая Угодника о маленьком довесочке. Hе знаю, то ли Hиколай Угодник помогал, то ли продавщица, закутанная во все тряпки, что у нее были и потому страшно толстая в своей доща- той, насквозь промерзшей будке так называемого хлебного ларька ви- дела мою обмороженную, синюю от голода морду и специально так делала - только маленький довесочек хлеба попадался мне часто. А тут - мясо. Мясо! Сколько мяса! Я бегал вокруг незнакомого бородатого мужика, который с плеча рубил топором мясо.Я бегал и кричал, кричал и плакал: "Дяденька, дай мне кусочек, дяденька, ну тебе что жалко что ли, дяденька, ну пожалуй- ста, у меня дома брат грудной, кормить его нечем, ну дяденька!" Мужик наконец отрубил кусок ноги от лошади и молча подал мне. Я был настолько одуревший от счастья, что даже ничего ему не сказал, а тут же побежал домой.Дома матери не было.По полу ползал братик, весь перепачканный в золе. Ладно, не до него. Я схватил в сенях кастрюлю с замерзшей водой. Слава богу печка не погасла. Поставил кастрюлю на печку, кинул туда ногу и стал ждать.Hога празднично сияла в кастрюле всей своей лошадиной шер-